ИЗ ДНЕВНИКА ЛЮБИТЕЛЯ ПТИЦ (реальные истории)
Первый опыт одомашнивания животного находится в туманном прошлом человека. Удачи и неудачи следовали одна за другой, однако по сей день опыты продолжаются. По мере нашего отдаления от природы растет стремление приблизиться к ней: выращиваем самые разнообразные растения, приносим к себе домашних питомцев, пытаясь воздействовать на их поведение. Один питомец адаптируется, другой – нет, один подчиняется из любопытства, другой - от природной доброты или потому, что так удобнее, легче. Иногда мы привязываемся к ним, что бывает и взаимно, и односторонне, заканчивается скукой, разочарованием и, в конце концов, расставанием. Случаются ситуации по незнанию или по естественным обстоятельствам, их мы переживаем болезненно, особенно если привязанность уже переросла в любовь. «Из дневника любителя птиц» - это книжка, которая представляет вниманию читателя ряд реальных историй о мире, в которые вплелись и наши собственные переживания. Знакомство - Скажи сам-то, какого хочешь? - А какого попало, - приходят мне на ум слова известного персонажа.* Клетка большая, и в ней около пятидесяти попугаев висят, стоят на перекладинах или прилипли к решетке; у кого гнездышко, те снуют вперед-назад, другие дремлют, спрятав головы под крыло. В клетке преобладает зеленый цвет. Интересно, какого же он мне даст? Синего, с черными пятнышками на бородке, устроившегося в углу, или желтогрудого, протянувшего лапку, - мама моя! - неизвестно куда? Смотри-ка, тут и парочка обнимается. - Ну что, не решил? Хоть с цветом определись. Сурен протягивает руку внутрь клетки. Поднимается невообразимая суматоха, от хлопанья крыльев в воздух летят перья. - Куда, куда? – он меняет позу. - Не хочешь покидать клетку? Не видишь, какая теснота? Ладно, ладно, отпусти палец. Сурена я знаю более пяти лет. Не единожды убеждался, что он добряк и нет в нем злости. Однако сейчас у него интонация, тон голоса совершенно иные - в них столько ласки. Он совершенно забыл обо мне, он в своем мире - мире, ради которого разошелся с женой. - Кусай, кусай, пусть злость твоя остынет, сердце угомонится. - Арам, - он наконец-то вспомнил обо мне, - этот будет крупным, сейчас ему месяца четыре. Мне кажется - это самка. - Тихо, не сжимай так мою синехвостку. - А-а, душа болит? А что будет, когда твоей станет. - Скажи правду, тяжело расстаешься? - Не отвечает, рука в клетке достает второго попугайчика. Этот уже зеленый, поменьше первого. - Среди птенчиков трудно отличить самца от самки. Если ошибусь, не волнуйся, обменяем. У обоих попугайчиков основание клюва зеленое, а насколько я помню из его же рассказов, у самца оно темно-синее, а у самки – коричневое. - Сурен, они одинаковы, а вдруг это брат и сестра? - Нет, тельце самца - смотри внимательно - тоненькое, особенно у хвоста. Увидишь, через месяц это будут отличные попугайчики. Не беспокойся насчет брата и сестры, я их всех различаю. - А когда яйца отложат? - Через три месяца. Обычный срок – это год, но бывает и через семь месяцев. Сурен к тому же охотник, любитель рыбной ловли. Один из наших друзей всегда говорит, чтобы не забывали связывать ему руки, когда спрашивают о размерах пойманной им рыбы, иначе покажет столько, сколько позволит ему длина рук. Уже на пороге, то ли для успокоения собственной совести, то ли в ответ на улыбку, расцветшую на моем лице, начал оправдываться: - Извини, из крупных дать не могу. Они яйца высиживают. - Не нужно, Сурен… Не представляешь, с каким нетерпением ждут меня дети, как обрадуются, ведь знают, что договорился с тобой после работы. На лице его сияет улыбка. - Если понравится и станешь настоящим любителем птиц, - и других дам. Благодарю его взглядом и, крепко сжимая двумя руками клетку, направляюсь к лестнице. Так первая пара австралийских попугаев крыло к крылу оказалась у нас дома. Чудо-лекарство Бонго-бенге На веке самца выскочила бородавка. В первое время она была еле заметна, я даже думал, что это шелушение или прилип кусочек пищи. Потом она стала расти, выросла до размеров льняного семени. Обеспокоенный, в воскресенье я пошел на птичий рынок. Внимательно обхожу клетку за клеткой, изучаю клювы. - Отдам за пять тысяч, смотри какой попугай! - Меня другое волнует, - это я говорю про себя, а вслух, - дорого. - Если купишь, отдам за четыре. Знаешь, до чего «ноская» ? Хочет сказать «плодовитая» . Каким же убогим сделали армянский язык. В обыденной речи или беседе каждый из нас употребляет, наверное, не больше пятисот слов, половина из которых русские или тюркские. - Не уходи, спущу до трех. – Он подносит руку к клетке, а я отрицательно мотаю головой, иду дальше. Обходя рынок уже в третий раз, спрашиваю всех, кто мне кажется опытным птичником. - Впервые слышу. - От нехватки витаминов, должно быть. Покорми проросшим овсом. - Я лишь продавец, у других поспрашивай. - Врач я тебе, что ли? - Это заразная болезнь, экзема. Выпусти, чтоб других не заразил. Тело пробирает озноб. Поднимаю глаза и вижу недавнего продавца. - Хорошо бы и второго выпустить, небось заразился уже. - Правда? – совершенно измученный, спрашиваю я. - Дело говорю. Вот, купи моих, смотри какие отличные птицы, – заводит он ту же песню, только слова другие. На рынке я так и не услышал конкретного совета. Вынужденно обратился к товарищу, к Сурену. Выслушал меня, рассмеялся. - Все, кто на рынке, в душе лишь торговцы, а какой от них толк? Затем посоветовал купить Бонго-бенге. - Дешевая мазь, но намажешь пару раз, и все пройдет. Лекарство помогло, да еще как! Сейчас оно хранится у меня в холодильнике. Откуда знать, а вдруг опять выскочит бородавка? Достану чудо-лекарство и… Ни экземы тебе, ни заразы. Борьба за гнездо Весна пришла, но только по календарю. На улице холодно, ветер качает редкие ветви тополей, на ближайших холмах лежат кусочки талого снега. Попугайчики же прекрасно чувствуют изменение времени года. Гнездо, к которому за зиму никто не подходил, стало яблоком раздора. Синий, более задиристый, ловкий, не теряет ни секунды. Как только Гмпо (Толстушка) выходит поклевать корм или Белик оставляет сторожевой пост, тут же он прыгает на перекладину и просовывает голову в гнездо. Но и Гмпо не промах: если раньше посмотрит спокойно и добродушно, сейчас не уступает. Залезет в гнездо и, в отличие от Синего, который лишь хлопает крыльями, прыгает на перекладине и взглядом впивается в соперника, как будто говоря: «Не советую лезть, я сильнее, лучше уступи, иначе…» У Синего уже нет хвоста, на клюве Гмпо - царапина. Нужно срочно строить второе гнездо, сегодня же. Однако и новое гнездо не помогло. Синий – забияка, однако ленивый и ужасно упрямый Гмпо, «приватизировав» первое, теперь собирается завладеть и вторым гнездом. Но и это еще не все: он собирается проучить Синего. Так бы и сделал, если бы мы случайно не оказались на веранде. Я читал газету, а дети были увлечены игрой. - Отец, они опять дерутся. Статья интересная, и отрываться не хочется. - Ничего, подерутся и помирятся. Слышится писк, шуршанье, летят перья. - Отец, - в голосе дочки слышу тревогу, - ду-у-шит! - Сатеник испуганно прикрывает дверцу гнезда. Отбросив газету, подскакиваю. И действительно, слышен необычный шум. Почему-то гнездо двигается. Заношу руку в клетку, чтобы птицы, как обычно бывает, выпорхнули оттуда. Но сейчас… Другой рукой открываю дверцу. Синий распластался на дне и вздрагивает. Гмпо вцепился ему в горло, как собака, и душит. С трудом разнимаю их. Точнее Гмпо с нежеланием уступает мне свою жертву. Я был вынужден разделить клетку перегородкой. Сейчас, конечно, тесновато, но, по крайней мере, драки прекратились. Первое яйцо - Отец!- радости моей дочери Хандут нет предела.- Яичко! Глазки блестят, от волнения задыхается. - Который?- В левой стороне груди что-то сильно бьется. - Синий! - Она быстро взбирается на диван и с той же скоростью спрыгивает. – Нужно окно закрыть. Осторожно отодвигаю дверцу гнезда. Синий сидит, надувшись, и краем глаза следит за мной. Чувствую дыхание дочки на щеке. - Под ним. Не веришь? Под тяжестью моего взгляда птица покидает гнездо. Наконец-то! Первое яичко за шесть месяцев ожидания. Оно нереально маленькое. Боюсь даже пальцем тронуть – вдруг разобьется? Задвинув дверцу гнезда, поднимаю дочку на руки. Она прижимается щечкой к моему лицу. Испугавшись наших резких движений, самец бьется об стенки, а Синий снова прячется в гнезде. - Все! Больше не трогаем, гнездо не открывать! - Разволнуется ведь, отец, правда? Нельзя! История о том, что нет прока от полноты Гмпо не выходит из гнезда и весь день сидит, надувшись. Кажется, что у него под крыльями как минимум пять-шесть яиц. Бедный Белик места не находит от одиночества и ожидания. Наше терпение вообще кончилось. Почему-то есть подозрение, что что-то не так. У Синехвостки было шесть яиц, птенцы уже пытаются чему-то учиться, а у этой все нет и нет. - Наверняка яйцо перевернулось. Это дочка повторяет слова бабушки со стороны матери. Так случилось с одной из ее кур в Гюмри. Недолго думая, она повезла на такси курицу неизвестно куда, а вечером привезла с уже выправленным яйцом. И дети позвонили бабушке в Гюмри посоветоваться. Она тут же подтвердила «диагноз» . - А что, в Ереване не к кому взять птицу, чтобы помогли? Если не к кому, везите сюда, у меня и адрес есть, где-то около вокзала. - И тут же пристыдила меня, когда я намекнул, что далеко ехать. – Что же машину не можешь достать? – В конце добавила: - Птичка – платок Божий, бессловесное создание, не дайте ей пропасть. Известно, что птица с перевернутым яйцом через пару дней погибнет. - У нее в животе опухоль. – Это уже «диагноз» жены. И у меня есть подозрения, но смотрю на Гмпо – клюв чистый, перья разноцветные, глазки блестят, аппетит на месте - не похоже на болезнь. Я стал серьезно волноваться, когда выпустил из клетки полетать, расправить крылья. Почти не летала, задыхалась. Но невозможно, чтобы за такой короткий срок птица отвыкла летать. Неужели действительно больна? Я вызвал Сурена к нам домой. Ну настоящий Айболит! Погладив густые усы, достал Гмпо, слегка подул ему на живот, так, чтобы перья раздвинуть, и тихонечко пощупал. - Чем кормишь? - Как обычно, пшено, семечки, овес. - Разжирела. - А то, что висит? - Это жировик, поэтому и не несется. Перекормили. Я замолчал. Все ясно, - Прямо сейчас достань гнездо. Давай побольше зелени и заставляй летать, нужно спустить жир. - А будет нестись? - Время покажет. Катастрофа Клетку для новой пары сделал я сам, своими руками. Заднюю стенку не зарешетил, подумав, что не к чему мне стараться, ведь, прикреплю к стене. Но выяснилось, что необходимость была, да еще какая. Кто бы мог подумать? Утром, как всегда перед работой, пошел на веранду, чтобы поменять птичкам воду, насыпать корма. Взгляд мой невольно остановился на клетке: в задней части в стене была огромная дыра, а попугайчиков не было. Застыл и не мог заставить себя подойти. В первую минуту подумал, что сами попугайчики отковыряли ее изнутри. Есть у них такая привычка грызть, отрывать, ковырять. Но это было маловероятно. Занес руку в клетку. Пусто. Прислушался – ни звука. В этот миг заметил следы экскрементов. Видно крыса! Эта молниеносно пришедшая мысль хлестнула меня. Задушила, потом беспрепятственно походила по клетке, не боясь никого. И уверенно потащила их в свою нору. От злости и бессилия я не знал, что делать. Протянул руку к стене клетки, робко прижал палец к дырке. Оттуда доносился глухой звук и слегка дуло. Невероятно, но факт. Противная крыса по внутренним ходам в стене докарабкалась до пятого этажа, продырявила перегородку и попала в клетку. Какой расчет, какой завидный нюх, инстинкт… Вынужденно я попросил у соседа цемента, смешал с битым стеклом и заделал дыру. Но что толку? Птички пошли на обед этой подлой крысе, не успев даже свить гнездо. Бедная пара! Птичий рынок Как же интересно на птичьем рынке, я даже не знал! Теперь каждое воскресенье, надо или не надо, обязательно иду туда, оставив все дела. Сто человек, столько же характеров и манер, а если приплюсовать к этому еще и ситуации и настроения? Многих уже знаю, встречаемся раз в неделю. Занимаются все тем же делом – купля, продажа, обмен. Незнакомые лица выделяются моментально. Вот супруги с ребенком. Мужчина староват, на мой взгляд, лет на десять старше жены. Лицо кислое, как у тех, кто бреется раз в неделю. Очевидно, только приехал из далеких рабочих далей. Что там натворил, не стоит напрягать мозги на этот счет, главное то, как в соответствии с новой ситуацией меняется выражение его лица, да и не только. Для того, чтоб это заметить, не нужно быть психологом. Глаз режет. На лице, в походке, в размахивании руками, в манере шнуровать ботинки, в усах и прическе – во всем проскальзывает самодовольство: мол, смотрите, какая у меня семья! Жена небольшого росточка, растолстевшая от бессмысленной жизни, в старомодных нарядах. Наверное, наконец осуществила мечту прошедших бедных лет, и сейчас, в полосатой юбке, подчеркивающей недостатки как достоинства, идет немного позади мужа. Сначала купили клетку, причем самую дорогую. Небрежно засунув руку в карман, достает пачку денег, и это напоминает примитивную игру провинциального актера-самоучки. - Держи, - отец протягивает клетку сыну. Наверняка с тем же самодовольством, после восьмимесячного отсутствия он повел и жену на ярмарку – выбирай, что душе угодно! Этим купил жену и внушил ей неприятие зарождающейся время от времени в дальних извилинах ее мозга неосознанной еще мысли о других мужчинах до следующей весны. А жена накупила и заполнила дом коврами, шкафы – хрустальными вазами и бокалами, цену которым узнала лишь после приобретения. Затем они купили попугаев. Сразу четырех. И бассейн для них, и разные корма. Я невольно перехватил взгляды двух других детей, пришедших с отцом сюда. Они жалким взглядом смотрели на делающую покупки семью, которая все с той же торжественностью прошествовала к выходу: отец, чуть позади мать, а между ними ребенок. У ворот их ждала машина, дома – бессмысленная, внешне беззаботная жизнь и цепочка тоскливых дней. А детишки, что пришли с отцом, были красивенькими девочками с благородными личиками, но ушли без попугайчика, расстроенные. Отец вел дочек к выходу, продираясь сквозь толпу и открывая им путь. Время от времени девочки оглядывались. В такие мгновения отец наклонялся к ним и что-то объяснял, указывая на небо, на деревья. Можно предположить, что он придумывал новую сказку, очередную волшебную историю о свободной жизни, о равных правах всех живых существ под этим солнцем, о победе духа над материальным, - сказку, без которой невозможно жить в этом порочном и полном ошибок мире. Смерть «старичка» Я допустил роковую ошибку. Но догадался об этом потом, когда уже было поздно. Причиной была нехватка опыта и мой характер – делать все сгоряча, быстро, лишь бы не оставить наполовину. Повесив трехэтажную клетку на стену, я, хотя и было еще рано, вынул гнездо вместе с попугаями-родителями и перенес в «новую квартиру» . Откуда мне было знать, что последний птенец еще не в состоянии самостоятельно питаться? А птенчик был как на выставку: грудка и животик голубоватые, на шейке пятнышки, хвостик коротенький, одним словом, красавчик. Нахохлиться на насесте и весь день дремлет. Я назвал его Старичок: закрыв один глаз и надувшись, он так был похож на хмурого старичка. А еще был очень упрямый. Остальные прыгали с ветки на ветку, шумели, а он сидит, не шелохнувшись и никому не уступая свое место. Если кому-нибудь и удавалось сдвинуть его, он клювом цеплялся за решетку, с трудом подтягиваясь вверх, дотягивался до насеста и снова дремал. Вижу, не хочет просыпаться. Решил заставить взлететь, - может, крылья и раскроются. Он был очень легким, невесомым, одни перья да кости. Но ведь перед ним корма не было, все опустошили. Намочив несколько зернышек, с трудом покормил его. Лениво, неохотно пару раз раскрыл крылья – и все. Больше я не пытался. Возвращаясь с работы домой я, в первую очередь, чистил клетки, менял воду, проверял корм, а там заодно и подсовывал в клетку набранное по дороге разнотравье: подорожник, конский щавель, трилистник. Обычно я умею скрывать свои чувства, но когда увидел на полу клетки распластанного птенчика… Сейчас не могу описать, что тогда пережил, какие звуки вылетели из моего горла. Знаю только, что страдал. Огорчало и равнодушие других птиц, особенно его родителей. Будто ничего и не случилось, а распластанный мертвый птенец не их брат, (может, сестра), не их дитя, которое не увидел своей доли солнца в этой Вселенной. Они щебетали, прижимались друг к дружке. Для них ничто из их маленького мира не ушло. Но ведь ушло, - и как, и сколько! По моей вине, по вине жалкого невежи. Как «свой» Попугайчики моего соседа улетели. Оставили шесть птенчиков без надзора и вылетели из открытой дверцы клетки. Прошло уже три часа, стало темнеть, а их не было. Желание жить на свободе оказалось сильнее родительских чувств. И вот шесть птенцов, один из них двух дней от роду, съежились все вместе в уголке, чтобы было теплее. - Грех взяли на душу, - сокрушалась тетя Соня. - Амен, Артак, ну кто из вас их выпустил? – время от времени повторяла Эля. Если бы не мое присутствие, то дети, кроме нареканий, получили бы по тумаку. Но они и без того были расстроены, особенно младший, Армен. От страха ли, напряжения или мучений совести, он то огрызался, то вперив взгляд в деревья, ерзал на скамейке, что стояла на веранде. - Проклиная детей, птиц не вернешь, - сказал я, - нужно искать выход. - Давайте подложим птенцов под Тотона и Клепа, - предложил Армен. Неплохая мысль. Так и так сиротам не выжить. - Чтоб ему, твоему Тотону, пусто было, да и Клепу в придачу. Будто за своими ухаживают, еще и чужих подсовывать. - Сколько их? – не обращая внимания на мать, спрашивают дети. Армен начал издалека: - Было у них семь яиц, одно вышло пустышкой, остались шесть, одного… Артак открывает крышку гнезда, Странное поведение: мать и отец зарылись клювами в опилки, распластались по дну, а два слепых птенчика на их спинах переминаются с лапки и на лапку. - Трех я возьму, - решил я мгновенно. У нас первая кладка – шесть птенцов, будет девять. Если эти и примут, то не смогут позаботиться. Но необходимо выбрать самых крпуных, чтобы разница была не очень заметна. Так и сделали. И представьте, мои приняли, не различая своих и чужих. - Ну как они? – так мы интересуемся о попугаях иногда при встрече. Ответы Армена и Артака одинаковы: - Растут. Ну и душ! Давно не чистил клетки. Лучше занятия не найду. Принял решение, да и ванная свободна. Остается снять со стены. Занявшись делом, взялся основательно промыть решетки душем. А почему бы не искупать их? Ведь оба вида попугайчиков любят воду. А на дворе лето, жарко. Попугайчики, которые минуту назад бились об стенки, теперь, зажмурив глаза, прилипли к решетке. Вода из душа била струей. А спрятаться нет возможности, негде. Мысленно превратившись в птицу, рассуждаю человеческим языком. - Когда тропический ливень, где же деревья с толстыми стволами и дуплами на них, хотя бы бамбук, ротанговая пальма? Ведь в джунглях так, и их предки от поколения к поколению передавали то, что знали о деревьях, о людях. После попугайчиков настала очередь амадинов. Эти вообще не сопротивляясь, ложатся на дно клетки. Промокли, превратились в маленькие комочки, как мыши, упавшие в ручей. Ну, хватит. Пусть вода стечет, потом отнесу их на балкон. Попугайчики быстро приходят в себя, стряхивают капельки, выпрямляются. Чуть позже один из амадинов решается подняться на жердочку. Потом падает, снова прыгает вверх. Только один, который с хохолком, остается на дне. А ну-ка сделай усилие, что ты куксишься? Нет, этого не подгонишь, не подымешь. Вот тебе раз. Подохнет ведь. Лежит на боку, не двигается. Быстро открываю дверцу, достаю его. Остыл, посинел. Скорей, скорей…Вдох-выдох, вдох - выдох, раз-два, и опять, снова… Спасу ли? Не нужно было купать. Как назло его перья на шее и грудке в это время выпадали и местами открылась розовая кожица. Если даже не болен, - все равно не в состоянии сохранить тепло. А у нас вода ледяная, все равно, что выпить из горных источников. У меня от прерывающегося дыхания начинает кружиться голова. Это ничего. Главное, что тельце амадина начало согреваться. А под моими пальцами слабо забило сердечко. Все сильнее, сильнее. Еще немного – и прощай этот мир для птицы. Но рано еще ликовать. Вот, кажется, зашевелился. Ну-ка посмотрим. Раскрываю ладонь. Выглядит жалким, перья еще мокрые, но теплые. Взлететь не пытается. Однако стоит на ножках, а не распластан на ладони. Все, спасен! В полной уверенности, что это так и есть, несу клетку из ванной на веранду. Пусть живительные солнечные лучи теперь будут им душем. Но, осторожно. А вдруг теперь солнечный удар?! Давай, попробуй вскочить на жердочку. Ну, смелее. Ого-о! Да ты в состоянии даже пискнуть! А-а, я понял, ты меня благодаришь. Не нужно, ничего особенного я не сделал. Наоборот, ругай меня, ведь я виноват. Обидчивый, но настолько? Этот вид амадинов называют красноклювыми щеглами. Они пятнистые, ножки и клювы красные-красные, будто напомаженные, а потом и лаком покрытые. Держу их в отдельной клетке. Гнездо маленькое, а перед ним открыто, как терраса. Я положил в гнездо сухой длинной травы, а они сами по травинке аккуратно уложили, выкинув лишнее. Мне сказали, что это обидчивые птички, не любят, когда в гнездо кто-то смотрит, пытаясь посчитать яйца. Прошло несколько дней, и неизвестно, отложены ли яйца? Знаю только, что они по очереди сидят в гнезде, чаще самец. Как ни стараюсь не сосредоточивать свое внимание, не получается. Может, они вообще не собираются обзавестись птенцами, или же у одной из них какой-то физический изъян. Нет, так не пойдет. Прошла уже неделя, а из гнезда ни звука, ни писка. Что-то не так. В удобный момент, когда обе птицы вышли из гнезда, засовываю руку туда и слегка наклоняю его. Рядышком друг с другом в круг выложены малюсенькие, невообразимо малюсенькие яйца. И еще одно. Но подожди, оно шевелится. Вот-вот вылупиться. Ой-ой, тысяча извинений! Сначала все было нормально. Они вернулись в гнездо, самец даже сел на яйца, а самка беспокойно подпрыгивала на жердочке, влетая и вылетая из гнезда. Я ушел с веранды, надеясь, что они успокоятся. Через 2-3 часа снова вернулся, как ни в чем не бывало. Краем глаза увидел: вроде они в гнезде. На полу клетки заметил что-то. А чистил ведь клетку накануне. Подошел, посмотрел внимательно. Вижу - только что вылупившийся птенец. Открыл дверцу клетки и занес руку внутрь. Еще живой, но уже холодный. Очень осторожно, чтобы не повредить тельце, двумя пальцами взял и положил в гнездо. Не осмелился глубже положить, чтоб родители не запаниковали. Но напрасно, я уже сделал свое черное дело. Из других яиц птенцы не вылупились. Что случилось с первенцем – не знаю. Через две недели, убедившись, что днем они не подходят к гнезду, а писка не слышно, я достал его. Большая часть яиц почернела, остальные они сами продырявили клювом. До сих пор не могу простить себе, ведь меня предупреждали…Но в глубине души я и сам в обиде на них. Понимаю, обидчивые, но настолько? Ведь я не с плохими намерениями занес руку в гнездо. И можно ли за одну единственную ошибку так наказывать ближнего своего? И как? Какой ценой? Выбрасывая собственных птенцов из гнезда? Нельзя, совсем нельзя! Птица-щебетун Договорился встретиться с другом Суреном на птичьем рынке. Зима, холодно, люди, укутанные в шубы и пальто, торгуются, прикидывают, сбивают цену. Взгляд мой останавливается на мальчике восьми- десяти лет. С поднятым воротником куртки, втянутой в нее шеей, он все равно мерзнет. Одна рука его в кармане, другой рукой что-то прячет под полом куртки. Почему он один? Или кто есть с ним? Что им нужно купить? Заметив, что я слежу за ним взглядом, он отворачивается, но не уходит. Морозно. Сурен запаздывает, и нет другой возможности убить время ожидания, как разглядывать толпу. Высматривая среди людей и поверх их голов своего друга, мои глаза опять натыкаются на мальчика. Он тоже поворачивается ко мне и смотрит. Я слегка улыбаюсь, подмигивая ему по-братски. Повернувшись ко мне спиной, он ныряет в толпу. Нет, похоже, не из избалованных, стеснительный. Покрутившись по рынку, вдруг оказываюсь с ним лицом к лицу. Он вытащил руку из-под подола куртки, и я вижу стеклянную посудину, в которой сидит птичка незнакомой мне породы. - Продаешь, - спрашиваю я, не теряя ни минуты. Опускает голову. Я. Чтобы исправить неловкость моего вопроса, продолжаю: - Что за птица, в первый раз вижу? Улыбается. - Щебетун. - Сам так назвал, или… Поводит плечом. -Так говорят. - Не разрешают держать? Молчит. - Мать против? Кивает. -А почему не в паре? Самец или самка? - Самец, - на второй вопрос не отвечает. -Перекрыл ему воздуз, ведь задохнется. - Нет, я дырочки гвоздем проделал в крышке. У него милая улыбка, невинный взгляд. - Сколько за нее заплатить? За сколько продаешь? - Три тысячи. - А не дешево ли? – Я достаю пятитысячную. – Держи, сдачу не надо. Сжимает купюру в ладони, переступая с ноги на ногу. - Тебе грустно. Может, уговоришь все-таки мать. Отрицательно качает головой. Еще немного, и из его глаз брызнут слезы. - будешь скучать по ней, заходи, что я еще могу сказать? У меня детишки – тебе ровесники, познакомишься. – Даю ему свой адрес. Он делает движение в сторону, но я успеваю обнять его и потрепать по волосам. Теперь недоумеваю, зачем купил? Где ее держать, чем кормить, выживет ли одна? *** Доброе утро! Что ты там купил? – это Сурен. -Птицу-щебетуна. Сурен настоящий птичник, интересующийся всем. И начинается град вопросов. - За сколько? Когда? У кого? - За три тысячи у одного мальчишки. - Ты смотри на этих сорванцов. В полях, садах ловят птиц в силки, приносят на рынок продать. – Я становлюсь серьезнее. – Как это? - А так: сажают в клетку птичку, привязанную за ногу, а дверь клетки оставляют открытой. На ее зов и приходят бедные. - Нет, этот мальчик не из тех. Родители не разрешают держать, иначе бы не продал. Сурен берет у меня посудину с птицей и внимательно рассматривает. От его взгляда Щебетун пытается выпрямиться, но сосуд так узок, что не может повернуться. - Здоровая птица, ухоженная и, видно, к людям привыкшая. - Легко приручается? -Очень трудно. Жаль ее в неволе держать. Уживается и гнездо вьет только с канарейкой, а птенцы более не размножаются. - А похожи на…- не успеваю договорить вопрос. - Это опять щебетуны, только с более яркой окраской. Известны, как щеглы, с красным хохолком (гребешком) . Для новенького нашлось место в клетке амадинов. Сначала поместил к волнистым попугайчикам. Но вижу - заклюют. Положил к черным амадинам. Через несколько дней он привык к условиям, а по ночам запрыгивал в гнездо и спал с ними крыло к крылу, тепло и мирно. Жду наступления весны. Собираюсь выпустить щебетуна. Детям о своем решении не говорил. Они будут против. Успели привязаться, полюбить. А мальчик так и не пришел. По дороге на работу или же при походе на рынок, на остановке внимательно оглядываюсь, но зря. Жалко, не спросил, в какой школе учится, где живет? Думаю, не в нашем районе. *** К решетке балкона дал приварить два железных прута. В теплые дни выношу клетки на балкон. Пускай мои "заключенные" увидят солнце, погреются! В тот день была очередь амадинов. Минут пять или десять, пока они там, открываю окно. Смотрю на клетку. Лучи солнца заполнили и осветили ее. Сразу же понял, в чем дело. Чтобы было больше пространства, клетка закрепляется снаружи, а крышку принято делать подвижной, чтобы можно было при необходимости чистить или вмешаться в жизнь птиц И, видно, щебетун бился крыльями, головой об эту крышку и сдвинул ее. Я быстро закрыл крышку и внес клетку в дом. Но щебетуна не было, успел-таки улететь. Еще немного – и вылетели бы тем же способом все амадины. За щебетуна я был рад, ведь это местная птичка, привыкшая к нашим условиям. Найдет весной пару, получит свою долю солнца, лазурного неба, влажной земли, аромата цветов и аплодисменты листьев в ветреный день – свободу! А если вылетят амадины, то их ожидает трагический конец: они дети других широт. Когда на мой зов прибежала моя старшенькая и я рассказал ей о том, что случилось, она не поверила. - Ты специально выпустил, чтоб они улетели. Я тебя хорошо знаю. - А амадины что же? Ведь они остались? Поняла, вникла и сказала: где же ты, моя птичка- щебетун? Тихо шуршали тополя, было солнечно, там и сям проглядывали с улыбкой одуванчики. Птичий парад Эпизод 1 Очередная выставка общества любителей птиц. Посетители в основном дети. До меня случайно доносится лай собаки. Обойдя всех столпившихся вокруг клеток, иду по направлению лая. Испуганные школьники топчутся в стороне, и довольно большое пространство посередине пустует. Мальчик правой рукой обнимает девушку за талию, а другой держит пса за ошейник. Животное без намордника, огромное, хозяину по пояс. - Кто вам разрешил приводить на выставку собаку? -А ты кто такой? -Любитель птиц. -Ну и что? А я любитель собак. - Выведите животное, нельзя! -Почему это? -Напугаете тут всех. -А может сам боишься? Как принято говорить в таких ситуациях, кровь ударила мне в голову. -Пошли! – Беру его за руку и незаметно для остальных крепко сжимаю. -Я с девушкой, - уже у ворот шепчет он мне в ухо. Во взгляде просьба и раскаяние. Смешавшись с толпой вновь прибывающих посетителей, возвращаюсь. Эпизод 2 Послеобеденное время. Какая-то пожилая женщина отделяется от группы школьников. На лице возмущение. Что-то говорит, указывая на клетки. Подхожу. -Что случилось? - Как что случилось? Вы все палачи, враги природы. Разве можно сжать в клетки эти невинные создания? Провозгласили себя защитниками и любителями природы, а на самом деле называетесь разорителями гнезд. Град обвинений и слов обрушивается на меня, безостановочный и невнятный. Не успеваю и слова сказать, а она все наезжает. - Ты посмотри тут на их порядки! Впускают детей по классам, якобы птички занервничают, - иронизирует она, подражая кому-то. – Если вы такие умные, откройте клетки – пусть летят. Все имеют право жить на свободе! Как же так можно? Я не допущу, буду жаловаться! -Успокойтесь, женщина! - Нет, я права, и правда на моей стороне. Она уходит. Мой смущенный взгляд переходит от клетки к клетке. Канарейки и попугайчики, мериносы и дрозды, щеглы, перепела, японские и золотистые амадины, многие другие, не ведающие о происходящем, щебечут, прыгая с жердочки на жердочку. Как хорошо, что есть такие люди, как она. Ведь, действительно, правда на их стороне. Что бы то ни было Был момент, когда наша веранда действительно превратилась в птичник. Было тесно, шумно, везде летали пух и перья, стоял неприятный запах. В один прекрасный день моя жена оставила окно открытым, когда вешала стирку… Остальных вместе с клетками я подарил близким. Решил тогда больше животных дома не держать, но не смог отказать моей младшей дочурке Татев, и в дальнейшем у нас дома появились и кролик, и мышь, и черепаха, и еж, и рыбки, и собака. Хотя у нас и была дача, и они были относительно свободны, однако несчастье за несчастьем постигали нас. Одна из собак Гуффи попала под машину во время прогулки в лесу. Она была очень смелой и шкодливой. Не дождавшись меня, выбежала на шоссе и тут же была насмерть сбита проезжавшей на большой скорости «Нивой» . Я похоронил ее в лесу. Теперь иногда прихожу туда. Другая наша собака Бильбо выбежала в ошейнике на улицу и исчезла. Я уверен, что кто-то ее увел, потому что это была самая добрая и наивная собака в мире, да еще ухоженная. Кто бы ни позвал ее, она бы подошла и запрыгнула в машину. До сих пор я во сне вижу моих четвероногих Гуффи и Бильбо. Были у нас две черепахи. Крупные. Самец и самка. Их забрал сторож соседнего особняка. Он видел из в моем саду и положил на них глаз. «Знаешь, как дорого за них дают на рынке?» - Так иногда говаривал он мечтательно. Разве признался бы, спроси я у него? Ведь у черепах нет крыльев, да и по ограждениям они не лазают, как найденная мной на улице мать-ежиха, которую я принес на дачу, чтобы ее не съели бродячие собаки. Потом выяснилось, что она была беременна, и весной с тремя крошечными ежатами ежиха ушла из нашего сада. Мы держали и водных черепах. Я перекормил ее красноголовыми червячками из спелых абрикосов, и они погибли. А мне и невдомек было, почему они тихо качались на поверхности воды. А разнообразные рыбки в какой-то момент стали кусать друг друга. Тесно им было, или бешенство на них напало? Не разобрался. О кролике по кличке Вислоухий и рассказывать не буду. Что бы то ни было! Сейчас мое решение твердо и окончательно: никакой живности – домашней ли, дикой ли, водной или сухопутной. Как бы мы ни старались сердечно и заботливо к ним относиться, как говорится в Святом писании, грех нас ожидает на пороге и в самое неудобное время настигнет. От мучений совести мы будем страдать, а невинные глазки и бездыханные тельца не оживут, ничего не измениться. Это так. И даже при естественной смерти невозможно их забыть, как невозможно забыть потерю близких. Определенно, каждое создание на этой земле имеет своё жизненное пространство и должно жить отведенный ему срок жизни именно там, в родной среде. Оно должно почувствовать этот необъяснимый восторг существования под солнцем. А свобода! Она от Бога, от матери Природы и нужна не только людям, и держать бессловесное существо в клетке – тоже насилие. Пишу, а в мыслях тот котёнок, что недавно видела дочь в подъезде одного из зданий и грозится привезти на дачу. Уже и имя ему дала. Пападушкин. Смогу ли сопротивляться, когда увижу? Бесхозный малыш, - говорит дочь, взывая к моей совести, - без матери․ Перевод с армянского Тамары А. Оганисян |